zarya.lg.ua

У Игоря Шуховцева было как минимум две причины не отмечать свое 40-летие. Об одной из них, объективной, можно было догадаться, посмотрев календарь матчей «Зари». Через три дня Шуховцеву и компании предстоял тяжелейший выезд в Харьков. О причине субъективной поведал сам вратарь. Он, оказывается, сторонник давней мистической традиции не праздновать «сороковник». Так и провел бы голкипер весь день на загородной базе, если бы не наш звонок!

С Игорем мы встретились в центре Луганска. К счастью, тренер «Зари» Анатолий Чанцев согласился отпустить футболиста на пару часиков. За это время мы успели и в боулинг зарубиться (обыграть Игоря просто нереально), и просто душевно пообщаться.

— Так все-таки Игорь или Игорь Викторович?
— Игорь. А лучше «Шуха». Давным-давно прицепилось. С недавних пор прижилось еще одно прозвище — «Батя». Молодые так говорят. Это еще с «Ильичевца» пошло. Есину, Красноперову нравилось – постоянно слышал от них «Батя», «Батя». Касьян Саня, Макс Ковалев в «Заре» подхватили.

— Вас не обижает такое прозвище? Все-таки на возраст намекают…
— Нет, а что тут такого? Сегодня (разговаривали в день рождения 13 июля. – В.З.) у них был «день духов». Разрешил даже, чтобы подошли и по плечу меня треснули. Обычно я их луплю — при поддержке коллег-вратарей. Такие у нас шутки невинные. Полгода назад на зимних сборах я обмолвился, что в мой день рождения поменяемся ролями. Вспомнили и настукали меня! (Смеется.)

— Вы знаете, что общего между Жозепом Гвардьолой и вашим близким другом Сергеем Дирявкой?
— Мой лучший друг Сергей Дирявка? И Гвардьола? Ого… Ну и вопросики. Даже не знаю.

— Оба 1971 года рождения
— Так и я ведь 1971-го!

— В том-то, собственно, и вопрос. Вы до сих пор на поле!
— Я в форме, в очень хорошей форме. И если могу принести команде пользу какими-то действиями в воротах, а силы есть, то почему бы нет? Другое дело, если бы чувствовал, что где-то недотягиваю. Сегодня тренировка была – били мне по воротам. Забьют один гол за 5 или за 7 минут и травят, кривляются — мол, «с днем рождения тебя». А я завожусь! Молодым еще пример показываю, как надо злиться по-спортивному.

Кстати, Игорь Харьковщенко и Дирявка – это два самых моих лучших друга жизни. Люди, на которых я всегда могу положиться. И Серега, и Игорь еще ночью одними из первых позвонили, поздравили. Много вокруг меня людей хороших, с которыми я общаюсь, но эти двое действительно дорогие мне люди. Обязательно позвоню Дирявке и скажу, с кем его сравнили.

— Ван дер Сар не звонил?
— Вадик Милько травил: «Шуха, Шуха, Ван дер Сар звонит, поздравить тебя хочет». Ну, я так типа взял трубу. Говорю «Да, слушаю тебя». Говорит: «Ну, я закончил, ты еще годик поиграй и все». Посмеялись.

— То есть с молодыми никаких разногласий?
— Абсолютно! Мы же одна команда. Тем более, сейчас такая нелегкая ситуация, очки надо… Все же видели, как тяжело нам было в прошлом году. Неимоверные усилия приложили, чтобы остаться в Премьер-лиге.

— И снова «веселый» старт сезона – выезды в Симферополь и Харьков…
— Немножко в этом плане тяжело. Нам еще ее хватает сыгранности. В позапрошлом году пришло много новых ребят. Год сыгрывались, налаживали связки. Вроде как пошло! И опять ребята ушли, новые пришли… Тренерам очень тяжело, потому, что приходится команду по-новому делать, сплачивать. Хочется, чтобы такие периоды не затягивались.

— Ваш тяжелый футбольный и жизненный путь мог бы стать отличным поводом для написания автобиографии. Вы так не думаете?
— Моя биография не столь интересна. Разве что больше строк уделять человеческому фактору… Очень сложные периоды у меня были. Я всегда во всех интервью буду высказывать благодарность своим родителям. Низкий им поклон до земли! Если бы не отец и мама, не было бы Шуховцева как вратаря. Эти люди вкладывали в меня всю душу. Без них я бы ничего не добился. Когда начал играть, говорил, что делаю это ради папы и мамы. Для меня эти два человека – святое. Мои ангелы-хранители. То же самое, когда я женился. Бог, наверное, помог в этом плане. У меня характер взвинченный. 90-е годы были очень тяжелые в футболе. Так вот, если бы не моя жена…

— Про 90-е хотелось бы детальнее…
— (Смеется.) Да, было время. Очень сильно не дружил с режимом. Очень сильно! Я же почему говорю, что жена — это даже не половинка моя, а это всё, что я сейчас имею. И в футбол я играю благодаря ней. Столько, сколько она вытерпела… Ее заслуга – то, что я остановился на каком-то определенном этапе и начал играть в футбол. Наверное, в 40 лет имею право сказать – мне Бог дает на пути тех людей, которые помогают и направляют меня. Я начал с родителей. Жена, которая всю себя отдает мне. И я чувствую, что если где-то споткнусь, она всегда рядом.

— Вам и с футбольными наставниками очень повезло.
— Повезло – не то слово! Уже в 14 лет я попал в «Черноморец» к Виктору Евгеньевичу Прокопенко и Семену Иосифовичу Альтману, которые буквально вцепились в меня. Представьте, 86-й год, Советский союз! Какой это мальчик мог играть в дубле? 16 республик, тысячи футболистов, там по 100 человек на место было в одну команду. А мне говорили: «Ты будешь играть». Я уже в 14-15 лет стоял на воротах за дублеров.

— Фантастика!
— Просто Бог меня сводил с уникальными людьми. Даже в тот сложный период в начале и середине 90-х, когда я тыкался-мыкался по Израилям, Россиям… Пил. Были проблемы в семье. Помогла жена. И тут Бог дает Павлова. Николай Петрович — крестный папа мой. Он сначала сказал, что знает меня как вратаря, но с поведением не справится. А потом все-таки дал второй шанс, поверил. Если мне кто-то доверяет, я должен втройне отплатить этому человеку! Несмотря на то, что я пил, Николай Петрович Павлов и Иван Дмитриевич Балан, наверное, сделали того вратаря Шуховцева, с которым вы сейчас разговариваете.

— Вратаря-рекордсмена?
— Да. Хоть я не добивался крупных международных успехов, но я помню слова своего отца: «Игорь, артисты бывают разные, Больших и Малых театров, но они все равно артисты». Меня уважали в тех командах, за которые я стоял. Уважали болельщики. Да, я не играл в Лиге чемпионов, в «Динамо», «Шахтере», «Днепре». Там у ребят поинтереснее биография. Но считаю, что на определенном уровне чего-то в жизни достиг.

— Пускай доиграют сначала до такого возраста…
— Только «за»! На таком уровне так работать, как я, имею право такое говорить. Хотя раньше всегда боялся этих слов, скромничал. Работоспособность мне вложили родители и те люди, которых я перечислил. Без них я бы давно закончил. Этого стесняться не надо. И я еще продержусь, потому что никогда не дам себе слабинки.

— Работаете с той же самоотдачей, что и 20-летние пацаны?
— Иногда даже больше. Нагрузки на сборах были сильные. Мячи набивные 5-килограммовые, барьеры. Я хожу, прикалываюсь после барьеров. Молодые языки на плечи вывалили, говорят: «Батя, ты что, не устаешь?». Ага, не устаю…

— Вернемся к Вашим юношеским подвигам под руководством Альтмана. Это он вас окрестил «табуреткой»?
— Дело было так. Мы с молодежным составом тренировались на базе Каролино-Бугаз под Одессой. Через некоторое время пришла пора разъезжаться по домам – кто на автобус сел, кто на электричку. А меня Альтман попросил оставить. Хотел поработать со мной.

— Это 85 год был?
— Да, 85-й. Потому что с 86-го я уже был в дубле «Черноморца». Позвонили родителям, предупредили, что сын остается. Там на песке я «попрыгал» недельку. А когда перешел в дубль, Альтман и там придумал мне серьезное испытание. Заставлял песок высыпать во вратарскую, чтобы тяжелее было ворота защищать. Если я уставал, он мне всегда говорил: «Ты табуретка, а не вратарь! Или работай, или не работай». Заводил меня. Почему я запомнил эти слова… Потому что когда мне исполнилось 18 лет, Семен Иосифович сказал, что ему таки удалось из табуретки сделать хоть какого-то вратаря. Меня начали в местном СКА заигрывать. Как раз тогда в «Черноморце» была такая традиция – всей командой они приходили на СКА (Одесса) смотреть. А потом на следующий день играли свой матч в первенстве Советского Союза.

— Альтман авторитетом давил?
— В том «Черноморце» вообще были одни авторитеты. Я застал Полосина, Прокопенко, Альтмана – такие люди, что у меня дух захватывало! Школу пропускал, зато четко знал — на базе должен быть в 8 утра и никаких гвоздей! Домой мог уехать в 9 вечера. Наверное, там и развил свою работоспособность. Никогда не жалел себя. И это принесло плоды.

— Выходит, он с самого начала видел в вас потенциально сильного вратаря?
— Точно. Уже в 14 лет он оставлял меня с основной командой тренироваться. Просто взял Игоря Шуховцева и за пару лет сделал вратаря Шуховцева. Я эту историю любил рассказывать Ивану Дмитриевичу Балану. С Альтманом-то я пару лет поработал, а с Баланом мы потом почти 9 лет сотрудничали. С ним года три-четыре я света белого не видел. Он издевался над нами — в хорошем смысле этого слова.

— Как именно?
— С коллегой Тарахтием приходили в номер и даже переодевались. Ребята полевые бегали «тропу», а мы по индивидуальной программе тренировались. Потом полевые помылись, пообедали, ложились спать – мы только заходили! Ветровки, бутсы снимали – посидели, попили кофе и выходили на вторую тренировку. Вот так работали… Всегда, когда звоню Дмитричу, вспоминаем это. Называю его «папа». Очень ценю то, что он вложил в меня большУю часть себя. У меня крылья росли, и я стремился всеми фибрами души доказать, что я — Шуховцев. Меня ничего не интересовало – я должен был выходить и играть. Таков принцип! На этой почве были у меня конфликты с Ищенко, Альтманом, Близнюком. Думали, что я уже отыграл свое. А я каждый раз выходил на поле и доказывал свою состоятельность. После одной из таких размолвок Ищенко подошел, пожал мне руку и назвал настоящим мужиком.

— И вы до сих пор основной вратарь своей команды.
— Понимаете, если я играю, то никого не подпущу. Такой у меня характер. Ищенко и Близнюку доказывал это в 36-37 лет. Хотя они думали, что всё. Но выручал! Только не подумайте, что Шуховцев один играет, нет! Я просто внес частицу в успехи команды. Иногда характер и боевой настрой важнее физических упражнений. Вот было нам тяжело в конце прошлого сезона, на вылет стояли… В предпоследнем туре приехали на жизненно важный матч в Кривой Рог. Говорю в автобусе: «Пацаны, надо сейчас сыграть не каждый за себя, не Шуховцев за Шуховцева, не Лазарович за Лазаровича, не Каменюка за Каменюку. Надо сыграть за кого-то, за родителей, за болельщиков, за город!». Ребята вняли и победили 2:0.

— Как переносите жизнь вдали от семьи?
— Непросто, очень редко они из Одессы приезжают. Младший сын скучает. Ему 10 лет, занимается в школе «Черноморца». У дочки второй курс института – она взрослая уже у меня… Мы в Мариуполе 12 лет вместе прожили, привыкли. Когда звонят, говорю, что надо потерпеть немножко.

— Плаванием занимаетесь?
— Нет, давно уже не хожу в бассейн. В детстве наплавался до 4-го класса. Почти КМС (кандидат в мастера спорта. – Ред.) у меня был. Не хватило парочки секунд защититься. Меня родители отдавали и на бокс, и на плавание — вплоть до 6-го класса. Набрался от всего по чуть-чуть и пошел с этим багажом в футбол.

— А уличный бокс в вашей жизни был?
— Конечно! И получал, и давал. Всё было… Правда, сильно старался не влезать. Драки квартал на квартал пропускал. Просто уже в 14 лет клубный автобус «Черноморца» высаживал меня возле дома, я выходил из него звездой. В 14 лет! Соседи, пацаны с района – все знали меня, родителей, знали, где и что ты кушаешь.

— К вам бы просто никто не полез.
— Вот именно! Старшие ребята, каратисты, если что-то возникало, сразу отводили меня в сторону и кого-то мочили. Я не влезал. Мой покойный дядя Толя в те лихие 90-е говорил: «Игорь, играй в футбол. Туда ты всегда успеешь».

— Так сильно тянуло в уличные банды?
-Да, я и тренировался, и туда бегал. Везде успевал. Такой шебутной был. Похоже, я и сейчас такой. Мне пацаны говорят: «Батя, тебе как 20». Люблю с ними поприкалываться.

— Вам и тут, получается, повезло с окружением.
— Мне Бог дал на пути таких людей — родителей, жену, Павлова с Баланом, которые держат меня, иногда вытягивают. Благодарен им, потому что ничего хорошего бы не вышло из меня. Многие ровесники-футболисты пропали. Много друзей потерял, кто спился, кто скололся… Очень сложно было из этой мясорубки жизненной вылезти. Я уже четырнадцать с половиной лет, как не пью ничего вообще. Даже пива. Только соки, фреши и воду.

— Серьезный срок!
— Наверное, я свое выпил. Шутка была раньше. Пцаны спрашивают: «Батя», сколько ты выпил?». Отвечаю: «Сколько люди в магазинах не видели». Наверное, до 96 года я свое отпил. Я просто понимаю, что сегодняшний образ жизни приносит мне и моей семье благополучие. Дети накормлены и одеты, родителям могу помочь. Меня это держит, потому что я не хочу опускаться туда, откуда однажды вылез. Если сейчас начну пить, перестану себя уважать. Один раз я чуть не потерял свою семью, собирался уходить…

— Вашей группе поддержки можно позавидовать!
— Кстати, с родителями жены тоже прекрасные отношения. Теща — мой лучший друг. Гоняет всех, кроме зятя (смеется). Пока я в футболе, буду тяжело работать, чтобы моя семья хорошо жила. Ведь в те же 90-е не было больших денег – я это прекрасно помню. Мотался в поисках работы. Винница, Хмельницкий, «Торпедо» Москва, «Уралмаш»…

— На Урале тоже были проблемы с финансами?
— В «Уралмаше» то были деньги, то их не было. Пили там сильно. Выиграли – нажрались. Проиграли – нажрались. Такое время было… Сейчас футбол более профессиональный. 5-6 команд в Украине играют на приличном уровне. И у молодежи нет тех проблем, которые были в моей футбольной молодости. Всё в изобилии — играйте в футбол и добивайтесь результата!

— У них сейчас диаметрально противоположная проблема.
— Согласен. Большие деньги могут погубить, но это зависит от воспитания человека. Если парень не останавливается на достигнутом, он будет расти. А если в 20 лет купит тачку и начнет думать, что он суперзвезда, то навсегда останется перспективным. Если вы думаете, что у нас такого не было, то очень сильно заблуждаетесь. Помню, в «Черноморце» давали зарплату 72 рубля. Мама получала 80, я — 72! В 14 лет! Я королем ходил. А если бы на этом остановился?

— Еще и на автобусе домой возили…
— И кормили. Да я отдыхал в Советском Союзе! Но у меня была цель — стремился заработать на квартиру. Жизненная мясорубка хватает людей — слабых затягивает и перемалывает. Одного время толковал это Сане Касьяну, были у него определенные проблемы… Говорил — если хочешь хорошо жить, надо что-то одно выбрать. Либо будешь получать хорошие деньги и играть в футбол, либо останешься талантливым и перспективным. Пацаны ко мне часто обращаются за советами. Стараюсь помочь. Я это всё прошел и не хочу, чтобы молодых ребят затянуло в болото и утопило. Пусть растут, становятся звездами и играют в хороших командах.

— Хорошо помните период, когда чаще всего нарушали режим?
— С 23-х до 26-ти лет. Период, когда было сложно с трудоустройством. Работа даже если и была, то за нее не платили. Не мог семью обеспечить. Тогда было очень много нарушений режима. Мог вечером в хлам прийти… А уже на следующее утро надевал ветровку, шел на тренировку и заставлял себя работать так, чтобы меня потом выкручивали! По работе ко мне не было никаких претензий.

— Пожалели, что пьете, в какой-то определенный момент?
— Наверное, когда меня вызывали в сборную… Очень пожалел, что из-за своей пьянки не попал в национальную команду. Если не ошибаюсь, вместе со мной тогда вызывались Дима Шутков и Олег Суслов. Потом еще Буряк попытался меня подтянуть, но не получилось. Хотя если на сборах в Ялте пересекались с Михаилом Михайловым, он всегда отмечал мою сумасшедшую работоспособность. Уважал меня и Сергей Викторович Краковский. Приятно, когда такие известные люди говорят, что я чего-то стою. Значит, чего-то добился.

— Вы в сборную не попали через какой-то конкретный загул?
— В деталях не помню уже… Вызов из сборной встретил в «пластилиновом» состоянии. Уже сумка стояла собранная. В то время Тяпушкин уехал в Москву, и я имел возможность зацепиться… По той же причине Валентин Иванов выгнал меня из «Торпедо». Я в самолете сцепился с кем-то из футболистов чужой команды. Кажется, из «Лады» – мы с ними вместе летели. Парень что-то на «Торпедо» сказал, я ответил…

— Злой вы!
— Я корил себя за то, что большего не достиг. Мне все тренеры говорили, что мог замахнуться на большее. Где-то упустил. Но, как мы уже сказали, пускай кто-то до 40 доиграет, вот тогда и поговорим. Может, для кого-то это несильно большое достижение, но для меня — уровень. Ведь я не просто стою в воротах, а играю! И дальше буду доказывать. Ребятам, которые травят меня за возраст, отвечаю — мои лучшие матчи еще впереди.

— О прощальном пока не задумывались?
— Я не такая звезда, чтобы делать прощальные матчи. Если даже устрою что-то подобное, там сыграют мои близкие друзья – Гайдаш, Волосянко, Дирявка, Харьковщенко.

— Но это в далеком будущем.
— Да. Я счастлив, что доиграл до 40 лет на определенном уровне и заслужил уважение. Столько звонков с поздравлениями было от коллег… Просили, чтобы не уходил, еще поиграл!

— О вашей страсти к кофе ходят легенды.
— Это моя слабость! Пью чашек 15-20 в день. Даже на сборы всегда вожу с собой кофеварку. Все ребята знают, что, приехав к Шухе, можно всегда попить хороший итальянский эспрессо.

— 15-20 – приличное количество…
— Как такового графика приема у меня нет. С утра встаю — 5-6 чашечек. Перекусил и опять кофе. Перед тренировкой – обязательно 2-3 чашки. После тренировки одну. И вечерком непременно.

— Давно такая любовь?
— Очень! Расскажу одну историю. Лет 15 назад поехали в Турцию на сборы, гуляли по городу. Смотрю, в магазине стоит кофеварка за 300 долларов. А у меня зарплата была 250. Так зажегся идеей купить ее, что хотел у ребят одалживать деньги, но в последний момент передумал. Через некоторое время — матч с «Шахтером». Проиграли 0:2, но набить могли намного больше! Летал по «клетке», отбивал-отбивал и всё равно попали…. После финального свистка идет Ринат Леонидович Ахметов лучшему игроку соперника подарок вручать и дарит коробку. А я ж, такой расстроенный, на подарок даже не посмотрел, просто в автобусе коробку бросил. Когда прихожу домой, открываю…. Ну не бывает таких совпадений! Это та же кофеварка, на которую я смотрел в Турции!! Чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. С тех пор пошла традиция – дома обязательно должна быть самая хорошая кофеварка.

— Кофе + сигарета — правильная комбинация?
— Да, люблю под кофеечек покурить. Может, это не сильно правильно, но я любитель этих делов (смеется) А что делать? Что скрывать? Это жизнь. Если бы я еще не курил, лет на 5 можно было бы контракт подписать.

— Многим это помогает.
— Мне, наверное, тоже. Как говорили мои хорошие одесские друзья, не надо начинать резко что-то, но и бросать резко тоже нельзя.

— Когда вы впервые покрасили волосы и чья это была идея?
— Это еще с «Ильичевца» пошло – идея моего мариупольского парикмахера. Прихожу как-то со словами: «Надоело все – давай наголо пострижемся». В ответ поступило предложение сделать другой имидж, поскольку начала седина показываться. От предложения сначала обалдел. Спрашиваю, «я что, идиот?». Потом успокоился и решил довериться рукам мастера. После того, как первый матч отстоял в новом виде, звонков было штук 500. «Ты шо, придурок? Что ты с собой сделал? Травишь?». Даже наш начальник команды не узнал. Сел на трибуне и начал спрашивать — мол, кто это у нас на воротах?

— Сколько лет вам было тогда?
— Кажется, 34. В то время мода пошла – Томаш Хюбшман подобное сделал. А вообще, я не из «модных». Да, конечно, люблю хорошо одеться, но, например, сережек в ухо не совал. Хотя ничего плохого в этом не вижу. Что, если темнокожим ребятам идут кольца и модные прически? Другой раз даже приятно на них посмотреть. Вот и я вроде выгляжу нормально. Ха-ха!

— В свои 40 вы пожили во многих городах. На сколько процентов Игорь Шуховцев остался одесситом?
— Одесского осталась, наверное, половина. Я очень веселый человек. Хотя уже 14 лет не пью, но в любой компании любые горбыли, анекдоты, затравки так расскажу! Если с Вадиком Милько и Серегой Шевчуком собираемся, у людей животы болят. Всегда могу и над собой, и над людьми посмеяться. Ведь так жить интереснее!

Владимир Зверов, «Футбол»