zarya.lg.ua

Серия материалов Владимира Абрамова о победном для Луганщины сезоне 1972 года, о поездке «Зари» в Бразилию в составе сборной СССР, а также многое другое из жизни той великой команды.

АБРАМОВ Владимир Николаевич

Родился 21 июня 1949 года.
Воспитанник групп подготовки при команде мастеров «Заря» (первый тренер – Е.А.Двуреченский).
Мастер спорта.

Защитник.

Выступал в командах: «Заря» Луганск (1968-1977), «Крылья Советов» Куйбышев (1978-1979), «Металлург» Запорожье (1980).
В составе «Зари» провел 198 матчей, забил 1 мяч.
Чемпион СССР 1972 г.
Победитель турнира команд первой лиги 1978 г.

[spoiler show=»Пенсионер вселуганского значения»]Сегодня мы открываем новую рубрику «История», в которой будут публиковаться статьи об исторических мгновениях луганского футбола. И начнем с материала газеты «Футбол плюс спортивные новости» о Владимире Абрамове.

Дебют Владимира Абрамова в «Заре» состоялся в восемнадцать. Тогда, в 1967 году, играя за дубль, в команде мастеров он был самым молодым игроком, которого включили в состав. Его первый же выход на поле в составе «Зари» заставил говорить специалистов о новой восходящей звезде. И, как оказалось, долго ждать подтверждения своих прогнозов не пришлось.

Случилось так, что перед самой игрой с киевским «Динамо» 31 июля 1968 года получил травму Георгий Мусиенко, и тренер «Зари» Виктор Григорьевич Гуреев решает ввести в основной состав против тогдашней звезды киевлян Виталия Хмельницкого никому не известного Володю Абрамова. Тот матч киевляне выиграли 2:0. Но голы забили Федор Медвидь и Йожеф Сабо. Хмельницкому отличиться не удалось. Уж очень здорово против него сыграл Абрамов. Именитый киевлянин так и не смог показать ничего «звездного». И Виктор Гуреев, большой приверженец омоложения состава «Зари», выводит из него 26-летнего (!) Георгия Дегтярева и вводит 19-летнего Абрамова. Так некогда перспективный дублер луганчан превращается в полноценного игрока команды мастеров.

Владимир Николаевич Абрамов появился в «Заре» так же неожиданно, как и ушел из нее. Десять лет он играл в команде, становился в ее составе чемпионом СССР, играл за сборную Советского Союза в Бразилии.

— Цепкий и надежный разрушитель, — скажет о нем Герман Зонин.

Что привело мальчишку из Каменного Брода Вову Абрамова на стадион — неизвестно, но, как и полагается, начав играть в футбол, парень сразу понял, что это то занятие, которому он готов отдавать все свое свободное время. Хотя, есть и еще одно объяснение выбора этого спорта, которое определил сам Владимир Николаевич.

— Я был мальчик с Каменнобродского пустыря, у которого был мяч, и было одно желание – играть. А знаете, почему футбол – самая популярная игра? – спросил меня во время нашей беседы Абрамов. – Он же самый доступный вид, даже ребенок, как только становится на ноги, сразу же может ударить по мячу. Это вседоступная игра – взял и ударил. У меня уже потом это переросло в увлечение.

Как оказалось, увлечение это перешло в скором времени в профессиональные занятия. Гоняя мяч на стадионе имени Владимира Ильича Ленина, Абрамов стал одним из лучших игроков. Там же его и заметили тренеры главного луганского клуба Фомичев и Двуреченский и сразу же забрали к себе «на воспитание». Начинал молодой талант тогда вместе со своим будущим партнером по команде Анатолием Куксовым.

В команде конкуренция на тот момент была огромная, так что звездная болезнь молодого таланта минула, при этом заставив работать на тренировках до потери сознания. Такая самоотдача даром не прошла: Абрамов прочно закрепился в основном составе команды. В 1972 году футболист входит в состав сборной команды СССР, а точнее, едет вместе с «Зарей» в Бразилию.

— Воспоминания об этой стране самые лучшие. Знаете, как мы летели? Страна-то закрытая, рейсов нет. Вот мы долетели до Москвы, там переночевали, потом на самолете до Хельсинки. И уже когда там пересели на самолет бразильской авиакомпании, все стало по-другому. Другой мир! Для футболиста попасть в Бразилию равносильно как верующему человеку попасть в Мекку.

И вот из этого «святого места» в родной город команда возвращается почти героями. Настоящими героями, которые, как правило, и подвиг совершают, футболисты луганской «Зари» стали после победы в чемпионате СССР. Абрамов в свои двадцать три года был основным игроком той феноменальной команды.

Но эмоции и скандалы после столь наглой победы улеглись, и команда продолжила свои выступления в следующих чемпионатах. Звезд с неба не хватала, не стало Владимира Васильевича Шевченко у руля области, тренеры стали меняться ежегодно, а, соответственно, происходили и кадровые изменения… И когда команду возглавил киевский специалист Йожеф Сабо, он и засомневался во многих игроках.

— Сабо сыграл отрицательную роль в моей карьере, – вспоминает Владимир Николаевич. – Он и меня, и Юру Елисеева убрал из «Зари». Хотя я десять лет играл в этой команде. Но вы же понимаете, что старший тренер – он и Бог, и царь в команде. Это было в 1977 году. Нужно было искать новый клуб. Тогда в Куйбышеве в «Крыльях Советов» были наши тренеры Гулевский, Глухарев, и Юра Елисеев туда же перешел. Они позвали меня, я и согласился. Мы тогда стали чемпионами первой лиги.

После «Крыльев Советов» Владимир Абрамов решил закончить карьеру игрока и вернулся в Луганск. Впереди, как казалось, и подкреплялось огромным желанием должна была быть тренерская карьера. Но здесь свою роль сыграла и советская система, и непростой характер Абрамова. Во время выступлений за запорожский «Металлург», а там он играл полгода после Куйбышева, у Абрамова случился конфликт с футбольным функционером, председателем обкома профсоюза машиностроения, Иваном Ивановичем Горянским.

В запорожской команде тогда играл еще один луганчанин — молодой Валерий Зубенко, который выступал за юношескую сборную СССР, и который впоследствии стал игроком луганской «Зари». С Абрамовым они дружили, несмотря на разницу в возрасте (опытному луганчанину тогда было уже тридцать лет). Восемнадцатилетнему Зубенко нужно было идти в армию, о чем ему и приехали напомнить, точнее, забрать, Горянский вместе с двумя офицерами. Перспективы у парня были не самые радужные, да и личная жизнь молодого игрока уже была устроена – Зубенко встречался с девушкой, которая в скором времени и стала его супругой. Армия же ломала все планы. За партнера по команде вступился Абрамов, который позвал главного тренера Гулевского для решения конфликта. Именно этот поступок Владимиру Николаевичу напомнят, когда он вернется в «Зарю», чтобы работать тренером.

— В холле стадиона «Авангард» я встретился с Горянским, который поинтересовался, что я собираюсь делать дальше. Я ответил, что есть желание работать тренером.

— Ну-ну… Попробуй устроиться, – прошипел Горянский.

— Этот функционер просто похоронил во мне тренера, хотя это, наверное, было моим самым большим желанием после завершения футбольной карьеры, — делится наболевшим Владимир Николаевич. — Обещание свое он выполнил, и устроиться на работу я не мог нигде. Хотя тренером я бы смог стать неплохим, все-таки поиграть и в высшей, и в первой лиге, тренерская школа тоже была отличная – Зонин, Гуреев, Захаров, Гулевский. Вот я и начал с самых низов: работал инструктором по физической культуре, ниже должности в спорте быть просто не могло. Потом устроился на шахту «Луганская», организовал там спортивный клуб, тренировал команду «Шахтер». (Кстати, стадион в поселке Юбилейном построили благодаря Владимиру Николаевичу Абрамову. Там, по его рассказам, планировался целый спортивный комплекс. Но, увы, не все было в его силах…). Потом пришли новые времена, и спорт на шахте развиваться перестал… Сейчас я живу на даче в Счастье. Занимаюсь «садоводством-огородничеством». И, наверное, по счастливому стечению обстоятельств обитаю там, где находится база луганской команды.

Он был и останется легендой луганского футбола. Его судьба могла бы быть абсолютно иной. Если бы не случай, один эпизод, который смог перечеркнуть всю дальнейшую карьеру Владимира Абрамова. Несправедливо, обидно и нечестно. Сам футболист говорит, что жалеет о том, что произошло именно так. Кто знает, может и сейчас фамилия Абрамова гремела бы в футбольном мире как фамилия известного тренера. Но…

Но, несмотря на все, он смог многое взять из того, что ему предложила судьба. В конце беседы Владимир Николаевич подвел итог: «Я построил дом, вырастил двоих детей и высадил у себя на даче много деревьев. Так что не зря жизнь прожил…». И более того, стандартный план даже немного перевыполнен, а если к этому добавить все остальные заслуги, то сделал Владимир Николаевич даже больше, чем того требуется.[/spoiler]

[spoiler show=»Благое известие»]Разгар лета, знаменитая луганская жара, с суховеями, как и в этом 2009 году.

На следующий день после домашней игры был день отдыха, а иначе — день восстановительных процедур. Отъезд, как обычно, с площади Героев Великой Отечественной войны ровно в 10.00 на стареньком командном автобусе марки ЛАЗ обычного серийного производства. Можно брать с собой жен, детей. Кто хотел, ехал на собственном автомобиле, лишь бы не опаздывал.

Приехав на спортбазу в Счастье, Зонин объявляет распорядок дня: «Кто не принимал участие в игре — тренируются, игравшие парятся, массируются, обедают, затем свободное время». В 17.00 — отъезд домой!!

Что же представляла собой в 1972 году спортбаза в Счастье, принадлежавшая тепловозостроительному заводу имени Октябрьской революции, как, к слову, и сама команда «Заря». Небольшая территория, огороженная сеткой, окруженная подросшей лесопосадкой, в трехстах метрах озеро Чистое с песчаным пляжем и база отдыха спортобщества «Трудовые резервы». Три одноэтажных, отдельно стоящих здания, два домика без удобств, в том числе и тренерский, в одном (основном) были туалет, умывальники и комната отдыха с телевизором и оборудованием для просмотра художественных кинофильмов. Одноэтажное здание столовой с пищеблоком и здание с раздевалкой, тремя душевыми и парилкой. В начале 70-х был пристроен небольшой бассейн, размером где-то три на три метра и расширена раздевалка.

А вот нашей гордостью было футбольное поле с достаточно хорошим, по тем временам, футбольным травяным покрытием. В начале 70-х годов по требованию Германа Зонина основное футбольное поле оградили сеткой. За футбольными воротами также была натянута высокая сетка, чтобы далеко не бегать за мячами, летящими мимо ворот. Затем пристроили огороженные площадки для игры в так называемый «дыр-дыр» и еще одно запасное поле с плохим травяным покрытием для игр и тренировок дублирующего состава.

Вот такими были бытовые и рабочие условия лидирующей в то время в чемпионате СССР «Зари».

Сидишь у телевизора и невольно сравниваешь нынешнюю базу «Динамо» в Конче-Заспе или базу «Шахтера» в Киршах. Их автобусы, самолеты и наше Счастье.

А в тех далеких 60-х и 70-х мы на заезженном ЛАЗе ездили постоянно в Донецкую область на станцию Никитовка, потому что основной поток поездов на юг шел через эту станцию. Или в аэропорт Ростова-на-Дону, потому что рейсов из Луганска в Алма-Ату, Ташкент, Баку и другие города просто не было.

Но в те годы нашу базу хвалили приезжавшие к нам ответственные работники Федерации футбола СССР и спортивные комментаторы, москвичи Георгий Саркисьянц и Владимир Перетурин. Говорили, что некоторые футбольные команды высшей лиги не имели и таких загородных баз…

…Парились с вениками, баня была не сухая финская, а русская. Лили воду из шайки на раскаленную докрасна, разрезанную пополам, военную морскую мину, подогреваемую электрическими тэнами, и хлестали себя вениками – разработка инженерной мысли конструкторов завода имени Октябрьской революции. Самые «сильные» парильщики — Виктор Кузнецов и тренер Владислав Петрович Глухарев. Остальные более-менее поровну. Самый «слабый» парильщик — Юра Елисеев. Говорит – «не приучили».

После парилки массаж. Руки у массажиста Володи Никифорова мягкие и одновременно сильные. После бани и массажа обед и свободное время. На спортбазе были: бильярд, настольный теннис, маленький песочный пляж и озеро с холодной родниковой водой, многие ребята рыбачили. Рыба ловилась!

Наша «внефутбольная» компания: Ваня и Витя Кузнецовы, супруги Литвиновы, приехавшие из Луганска отдохнуть на озеро, и я сидели в тени и прохладе на берегу озера, на костре жарилось мясо, а в котелке, в студеной озерной воде, плавала бутылка сорокоградусной «Зубровки».

Неожиданно на лесной тропинке появляется спортивная фигура Германа Семеновича Зонина, за ним его жена Нина Максимовна. Рука непроизвольно дернулась выхватить бутылку, но было уже поздно. Главный ситуацию контролировал. В то время за выпивку наказание в команде было суровейшим. Зонин мог лишить премиальных за матч, мог перевести на нижеоплачиваемую ставку, мог и вообще отчислить из штата футбольной команды.

Супруги Зонины присели рядом с нами.

— По одной маленькой рюмке разрешаю, ну максимум по две, — говорит Зонин. — И все, нужно усиленно готовиться к поездке в… (театральная пауза) Бразилию! Представлять сборную СССР на турнире Независимости этой страны. (Или малом чемпионате мира, как потом назовут его журналисты).

— Как представлять сборную СССР? Всей командой что ли? — спросил не понявший Зонина Виктор Кузнецов.

— Да, — ответил Герман Семенович. – Именно всей командой. Федерацией футбола СССР принято решение послать в Бразилию не сборную СССР, а нашу луганскую «Зарю». Мне только что звонил Колосков, и вы первые, кому я это сообщил.

— И я поеду? — вырвалось у меня непроизвольно.

— Да, и ты,- улыбнувшись, ответил Зонин.

Дело в том, что с главным ладил я далеко не всегда. Мы друг другу доказывали что-то. Каждый отстаивал свою точку зрения. Я был самым молодым в основном составе команды и неженатым. И отношение Зонина ко мне было поучительным и назидательным. В конце 1971 года в наказание и в целях «воспитательной работы» он не взял меня в загранпоездку в Бирму и Непал. Но сезон 1972 года я начал здорово.

Супруги Зонины встали и ушли, а мне было уже не до шашлыка, не до холодной «Зубровки». В голове всплывало все то, что я знал и помнил о Бразилии. Мелькали бикини танцовщиц самбы на карнавале в Рио. Ноздри носа щекотал аромат бразильского кофе, я никак не мог себе представить двести тысяч мест стадиона «Маракана» в Рио–де-Жанейро.

— В Москве, в «Лужниках» сто тысяч мест, — размышлял я. – А как получить двести тысяч? Это что, одни «Лужники» надо поставить на другие? Тогда только получалось. Вспоминались легенды бразильского футбола: Пеле, Гарринча, Вава, Диди, Дж. Сантос и другие. Возможно, в Бразилии появится возможность увидеть их, взять автограф?

До ночного сна, кроме Бразилии, я думать уже ни о чем не мог. Засыпая, я был уже в Бразилии на карнавале в Рио-де-Жанейро. Со мною вместе, в бикини, страстно отплясывали самбу Пеле и Гарринча. Последний прихрамывал на свою укороченную правую ногу, отчего у него спадала правая бретелька лифчика. И он все время ее поправлял.

Остап Бендер сидел за столиком в кафе на набережной Копакабаны, в белых штанах, и маленькими глотками пил ароматнейший бразильский кофе сорта «Сатага». И стройный мулат, с раскосыми глазами, подавал ему счет на блюдечке с золотой каемочкой, прикрыв его салфеткой.

Вечером в Луганске, в семьях футболистов «Зари» велись разговоры, только на одну тему — «Бра-зиль-скую!»[/spoiler]

[spoiler show=»Все могут короли»]Центральной площадью Луганска с середины 60-х годов прошлого столетия стала площадь Героев Великой Отечественной войны, сокращенно Героев ВОВ. В названии этом чувствуется мощь, сила, опыт и житейская мудрость Владимира Васильевича Шевченко, бывшего командиром-коммунистом, руководителем партизанского освободительного движения против фашизма.

Исторически сложилось так, что это небольшое по территории место, в самом центре нашего города, на протяжении последних лет является административным, деловым, торговым и культурным центром города и Луганской области.

Даже в названии госучреждений, в разное время располагавшихся на территории площади Героев ВОВ, прослеживается история нашей страны: Луганский совет народного хозяйства (сокращенно Совнархоз), обком Коммунистической партии Украины, облисполком, областная государственная администрация (сейчас).

Три сквера, облдрамтеатр, чуть ниже — краеведческий музей, неподалеку исторический архив, центральный рынок, еще сквер, Красная площадь, старый исторический центр с началом улицы имени В.И. Ленина — уникальное место.

И вот именно на этой, центральной во всех отношениях площади города было определено место отправления автобуса футбольной команды «Заря».

Место это находилось ближе к торцу левого крыла луганского обкома партии рядом со служебным входом в обком, напротив сегодняшнего междугороднего телефонного переговорного пункта. Окна служебного кабинета первого секретаря Луганского обкома компартии Украины В.В. Шевченко выходили на эту же сторону площади. Думаю, место это было выбрано неслучайно. В начале 60-х годов Владимир Васильевич сам выходил из служебного входа обкома, чтобы лично проводить команду в поездку на игру чемпионата страны. Наиболее частый маршрут командного автобуса: площадь Героев ВОВ — аэропорт Луганска. Далее перелет по маршруту аэропорт Луганска — аэропорт Внуково в Москве. А из Москвы можно было добраться в любую точку Советского Союза.

В Луганском аэропорту, у стойки регистрации пассажиров, знакомые лица и фигуры улыбающихся нам девчонок в синей форме «Аэрофлота». Сколько раз, на протяжении пятнадцати лет моих перелетов из Луганского аэропорта во все уголки СССР и за границу они с улыбками провожали и встречали нас.

Радостных и счастливых победителей, измученных и уставших побежденных или просто «никаких».

Будучи игроками футбольной команды «Крылья Советов» из Куйбышева, мы с Юрой Елисеевым при первой же представлявшейся возможности летели на крыльях, в прямом и переносном смысле, в родной для нас Луганск.

Мы знали, что «Крылья Советов» — это явление временное, а Луганск — это навсегда, до конца жизни. Да к тому же и семьи наши постоянно проживали в Луганске, а в Куйбышеве бывали наездами.

Однажды, приехав с Елисеевым в аэропорт, подошли к стойке регистрации пассажиров, улыбнулись девчонкам, поздоровались. Слышим по радио аэропорта информацию о задержке рейса по маршруту Луганск — Куйбышев. В этот далекий 1979 год, рейс самолета ТУ-154 Куйбышевского авиаотряда начинался в 7-00 вылетом из Куйбышева в Луганск, затем — в Одессу и обратно Одесса — Луганск — Куйбышев. Вылет из Луганска в Куйбышев в 20-00. Девчонки загадочно улыбаются и смеясь говорят: «Скажем вам, по большому секрету, ваш самолет еще из Куйбышева не вылетел».

Мысленно представив весь маршрут самолета, его громадную по времени задержку, поняли, что нам предстоит бессонная ночь в аэропорту. «Мы имели очень жалкий вид», — как сказали бы в Одессе.

— Чего раскисли? — спрашивают нас девчонки. — Езжайте по домам, раньше утра все равно не улетите. Утром мы вам позвоним, разбудим, не волнуйтесь, не опоздаете.

Хоть выспитесь нормально, вы ведь действующие футболисты, на спортивном режиме находитесь.

— Ну, девчонки, спасибо! — сразу повеселели мы. — Тогда до утра.

— Мальчики, это еще не все, — интригуют нас девушки. — Поднимитесь на второй этаж в зал ожидания, там София Ротару со своим ансамблем. Летят тем же рейсом, что и вы, в Куйбышев, на гастроли. Весь наш аэропорт там уже несколько раз перебывал.

Взбежав на второй этаж мы увидели в мягком кресле из искусственной кожи, народную артистку СССР С.М. Ротару собственной персоной. Удобно расположившись в кресле и положив свои стройные ножки на противоположное, естественно, без обуви, она мирно беседовала с одним из членов ее ансамбля.

— Как королева, — вырвалось у Юрия.

— Все могут короли, все могут короли, — отозвался в моей голове, до боли знакомый в то время мотив популярной песни, другой «королевы» Аллы Пугачевой.

В 70-е годы в СССР были две песенные «королевы»: Пугачева и Ротару, да и до сих пор они ими и остаются.

— Но даже ни один король, вернее, королева, — пронеслось у меня в голове, — не может знать о задержке авиарейса, а мы знаем.

— Давай расскажем ей о задержке рейса, — слышу голос Юры, — и пригласим домой переночевать!

Я остолбенел, представив Софию Ротару, мирно засыпающую у меня дома на диване перед телевизором в халатике моей жены. Ее стройные холеные ноги заставили мое молодое, спортивное тело содрогнуться.

— Думаю, она одна без ансамбля не поедет, — очнувшись, промолвил я. А вместе с ансамблем их много будет.

— Согласен, — ответил Юра.- Ножки у нее супер. Заметил?

— Да, заметил. Да еще как.

Спокойно переночевав дома, приехали после звонка девчонок в аэропорт. Как они и предполагали, в Куйбышеве Софию Ротару встречал администратор Куйбышевской облфилармонии на служебной «Волге», ансамбль и аппаратуру забрал автобус, а мы с Юрой, как всегда, на такси.

Это отступление к тому, что в те далекие годы «Зарю» уважали и любили, старались помочь во всем, кто чем мог.

В условиях тогдашнего дефицита продуктов питания, сферы услуг, зрелищных мероприятий, нас узнавали в лицо, либо, услышав, что ты футболист «Зари», оказывали помощь и услуги с желанием и радостью.

Знакомые мясники рубили лучшие куски мяса, на СТО отдавали дефицитные запчасти, в облфилармонии и цирке билеты на концерты звезд эстрады, театра, цирка.

Отказываться было глупо, ведь свободного времени на стояние в бесконечных очередях у нас не было. Из 365 дней в году больше трехсот дней мы проводили на предсезонных сборах, в поездках, либо на спортбазе в Счастье.

Сейчас размышляю, а почему таким заботливым было отношение луганчан к «Заре»? И отвечаю. Да потому, что в те времена любовь жителей города и области к «Заре» была всенародной! Будь то руководитель различного ранга, инженер, водитель, шахтер, тем более рабочий или служащий завода имени Октябрьской революции, — все они с гордостью могли сказать «наша «Заря».

«Н-А-Ш-А».

И это было правдой. Мы сражались на футбольных полях или проливали пот на тренировках, отказывая себе во многих элементарных бытовых, жизненных прелестях, в первую очередь, чувствуя и оправдывая эту любовь и уважение луганчан.

…И вот мы снова летим по знакомому маршруту в аэропорт Внуково в Москву. Оттуда в гостиницу. Там обед. Затем на склад-базу спорткомитета СССР. Нам выдают каждому по размеру и под личную подпись уже кем-то носившиеся, шерстяные спортивные костюмы синего цвета. Единственное их отличие от обычных — это белая полоска шерстяной ткани в три сантиметра шириной, пришитая по бокам штанин вдоль, так называемые лампасы, как на форме у генералов. Плюс к этому белые фетровые буквы СССР на груди, пришитые обычными белыми нитками.

Вот и вся экипировка сборников перед отлетом в Бразилию.

Что же мы были временными сборниками. По приезду из Бразилии, даже эти уже старые костюмы и те забрали. А постоянные члены различных сборных СССР имели полные комплекты спортивной формы, куда входило по несколько различных видов спортивных костюмов, кроссовок, бутс и прочего спортинвентаря.

Назад в гостиницу. Ужин. Сон. А завтра рано утром мы летим в Хельсинки, столицу Финляндии, объявили нам на ужине.

— Странно. Очень даже странно, — думал я. — Почему Финляндия?

— Финляндия — северная страна, значит она находится на севере. — А Бразилия — южная, значит на юге. Размышляю я. Какая еще Финляндия? Не хочу в Финляндию! Там холодно. Хочу в теплую Бразилию!

А председатель Федерации футбола СССР Вячеслав Колосков со своими замами запихивали нас, вырывающихся из дверей самолета, назад в самолет и кричал: «В Финляндию, в Финляндию! Надевайте старые шерстяные костюмы, они очень теплые, мы потом их спишем, спишем… не бойтесь… одевайте, одевайте, спишем, спишем»… [/spoiler]

[spoiler show=»Подмигивающий Ленин»]— Ну и приснится же такое, — думал, выходя рано утром из гостиницы и садясь в автобус. До международного аэропорта Шереметьево я все время вспоминал Вячеслава Колоскова, запихивающего нас в самолет на Финляндию, и жутко смеялся. Про себя, конечно.

— Рассказать кому-нибудь, что ли?

Хотелось поделиться, вместе посмеяться.

Но когда, войдя в здание аэровокзала Шереметьево, я увидел Зонина, уверенно направляющегося к стойке регистрации билетов, над которой на световом табло белыми буквами на черном фоне горело слово «Хельсинки», я непроизвольно схватился за голову. На месте ли? Не болит ли?

Уже зарегистрировалось половины команды, а я все медлил. Ждал, может появится Колосков? Но никого не было. Уже сидя в кресле самолета, летевшего в воздухе, я спросил своего соседа Володю Онищенко: «Вова, куда летим?»

— В Хельсинки, — ответил он.

— А как же Бразилия? — процедил я сквозь зубы.

— В Хельсинки пересадка на самолет бразильский. Из Москвы в Бразилию не летают, Вова! Мы ведь живем за «железным занавесом».«Аэрофлот» по международным соглашениям летает только в Париж, Рим, Вену, Хельсинки и страны социалистического лагеря. Учись, студент, — назидательно сказал Онищенко.

Действительно после ожидания в аэропорту Хельсинки садимся в Боинг-747, бразильской авиакомпании «Варик» и впереди маршрут: Хельсинки — Копенгаген — Франкфурт-на-Майне — Лиссабон — Сан-Паулу.

Как звучит? Даже сейчас, по истечении почти сорока лет. Говоря по-простому, «уши вянут» от сладости. А тогда, каково было.

В Боинге-747 прохладно, уютно, просторно, двигателей почти не слышно и публика вся — иностранная. В Копенгагене отличная погода, 30 минут отдыха в аэровокзале и дальше во Франкфурт.

Сегодняшней молодежи, наверное, трудно поверить, что в 70-е годы в СССР платных туалетов не было. Аэропорт во Франкфурте-на-Майне, в то время, был крупнейшим в Европе и самым современным.

Нам шестерым из состава «приспичило», и мы преспокойно отправились на рекламную вывеску в «туалет». Сделав свое дело и начав идти к выходу, я увидел, что иду последним. Помещение туалета было огромным, по нашим меркам, как и здание аэровокзала. Двигаясь к выходу, я увидел сидящую перед выходом иностранку, по нашему бабку, а в ногах ее лежала какая-то жестяная посудина, в которой валялись монеты разного достоинства и цвета.

Быстро сооринтировавшись, находчивые луганские парни-футболисты стали показывать бабушке характерный и понятный, наверное, во всех странах мира жест, приподнятой чуть выше плеча рукой с отогнутым назад, большим пальцем, в сторону идущего, за ним.

Оценив возникшую передо мной ситуацию, осмыслив ее, я было кинулся бежать вперед и кого-то обогнать, но тут же понял, что это невозможно, я не успею, расстояние было очень уж велико.

По мере моего приближения к выходу я видел также приближающееся и свирепеющее лицо бабки-инностранки. Нервно и машинально мои руки шарили в карманах.

И тут пальцы правой руки нащупали что-то бумажное. Стремительно вытащив руку из кармана и разжав ладонь, я увидел на ней наши родные «деревянные» рубли. То были купюры достоинством в 1-3-5 руб. «Ура!Спасен!» — пронеслось в голове. Я с гордостью и достоинством бросил к ногам свирепой бабки нашу пятерку. Увидев этот щедрый жест, бабка расплылась в широкой, старческой улыбке и склонила голову в знак благодарности. В ее посудине, до этого момента, не было бумажных денег, а тут купюра, да еще с цифрой пять.

Цифра пять ведь на всех языках означает цифру «пять».

Пройдя шагов десять, я не удержался и оглянулся. С каким-то жадно-затаенным, восторженным взглядом, пытаясь понять непонятное ей, бабушка таращила свои глаза на деньги и никак не могла понять, валюту какой страны она держала в руках.

Своим старческим умом она понимала, что до этого момента у нее была мелочь, а сейчас у нее были бумажные деньги, но чьей страны? Какого достоинства?

Это было выше ее понимания. Ничего не соображая, она жадно вертела купюру в своих руках и при каждом повороте, как казалось ошалелой бабке, ей все время подмигивал незнакомый мужчина, лысый, с широким, высоким лбом и с бородкой. Тем подмигивающим бабке незнакомцем был вождь мирового пролетариата — Владимир Ильич Ульянов-Ленин, который красовался на всех советских купюрах.[/spoiler]

[spoiler show=»Заграница нам поможет»]Шел по вестибюлю аэропорта, думал… Нехорошо как-то с бабкой получилось. Мне уже было не так забавно, а по человечески, по-русски, жаль ее. Но с другой стороны, как нужно было поступить мне, ребятам, в той непростой ситуации. Ведь иностранной валюты, а тем более мелочи, ни у меня, ни у ребят не было. Хоть мелкие рубли случайно оказались у меня в кармане. Вообще история забавная и поучительная.

По тогдашним таможенным правилам разрешалось провозить через границу задекларированными только тридцать рублей на карманные расходы. Менялись наши, деревянные, только купюрами достоинством по 10 рублей, да к тому же не во всех обменных пунктах. Одним словом, наша валюта была неконвертируемая, неходовая. За доллар США по курсу Нацбанка СССР давали 90 копеек.

«Бедные» иностранцы, приезжавшие к нам в страну, были вынужденны обменивать всю валюту по такому курсу. Уезжая за границу, в официальную поездку, гражданин СССР, считался командировочным. Как командировочному ему полагались, так называемые, суточные, из расчета пять инвалютных рублей в день. Инвалютные рубли — это деньги Нацбанка СССР, которые придумало государство для оплаты труда, работающих за рубежом, постоянно, временно по контрактам с зарубежными странами. Этим инвалютные рубли были придуманы страной не зря, а для того чтобы выплачивать зарплату, работающим за границей не валютой иностранной страны, а нашими «деревянными». В СССР существовали магазины Внешторгбанка СССР. Это были не валютные «Березки», где все продавалось за свободно конвертируемую валюту, и всем иностранцам и русским, ее имеющим, можно было делать покупки. В магазинах «Внешторгбанка» СССР, конечно, можно было купить почти все те же товары, что и в валютной «Березке», но выбор товаров был меньше, и был направлен на нужды жителей СССР, а не иностранцев.

Короче простыми доходчивыми словами валюты давали очень мало, а товаров в капстранах было изобилие всяких разных. Хотелось купить многое из того, чего в СССР не было, а денег на это не хватало. Вот и приходилось экономить на всем, существовали, конечно, как всегда и везде и во всем времена «валютчики», можно было по завышенному курсу купить у них в СССР валюту, попытаться провести ее через границу. Но за эти валютные механизации существовала статья уголовного кодекса СССР, самое строгое наказание – лишение свободы на определенный срок, затем так называемая «химия», а самое мягкое наказание — сообщение о нарушении по месту работы, проживания, в соответствующие органы. И ты становишься автоматически так называемым «невыездным». Ты нормально живешь, трудишься, как и раньше, но заграница для тебя закрыта.

В то время «невыездными» по разным причинам были Владимир Высоцкий, Игорь Кио, Муслим Магомаев, а поэтов и писателей «невыездных» было пруд пруди. На грани невозможного в 60-70-е годы, было выехать за границу. Загранпоездки проводились по линии Спорткомитета СССР (Олимпийские игры, чемпионаты Мира и Европы официальные международные турниры определенного ранга и т.п.), по линии ВЦСПС (центрального совета профсоюзов) – для спортсменов, в основном, в конце сезона, так называемые, поощрительные, в целях дружбы мира, международного сотрудничества. Еще можно было выехать по линии городов-побратимов: Луганск – Перник, Луганск – Сент-Этьен, Луганск – Секешфехервар, по ведомственной линии: например, спортсмены ЦСКА или всевозможных СКА могли поехать в гости к армейским клубам Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, ЧССР, а динамовские спортсмены — в перечисленные страны к динамовским, точно также железнодорожники.

Периферийная «Заря» не была тогда избалована загранпоездками. Ездили в болгарский Перник — город побратим, из него на весенние, предсезонные сборы на олимпийскую спортбазу Болгарии в город Петрич на границе с Грецией, Югославией, самая южная точка Болгарии с хорошими в феврале-марте футбольными полями. В 1971 году ездили в Бирму и Непал, потому что Герман Зонин там работал с бирманской сборной. И даже по окончании 1972 г., чемпионского года «Зарю» отправили в Пакистан. А «крутые» московские клубы, ленинградский «Зенит», киевское «Динамо» ездили в страны с конвертируемой валютой ФРГ, Францию, Италию, Бельгию, Голландию, Англию, Швейцарию и т.д.

С финансированием загранпоездок царил полный хаос. Более-менее известно и доступно общественности было финансирование сборных команд СССР различного уровня, а финансирование остальных загранпоездок было покрыто густым туманом, таким густым, что знаменитый лондонский казался нашим светлым.

Валюту обычно выдавали руководителю делегации в Москве или Киеве, и она лежала у него в чемоданчике. А нам положенные суточные выдавалась уже по его решению, когда он посчитает нужным. И здесь дело доходило до курьезов и абсурда. Хорошо было, например, при поездке в Пакистан в 1972 году. Рейс Москва — Ташкент – Карачи. Вечером в Карачи ужин, сон. Утром выдали валюту. А вот поездка «Зари» и во Францию, Бельгию в 1973 году совсем другая история. Рейс Москва – Париж, обед в аэропорту Орли в Париже и переезд автобусами на центральный железнодорожный вокзал в самом центре Парижа. Отсюда нам предстояло ехать поездом на восток Франции в город Мец на границу с Бельгией и Люксембургом. Хорошо еще наш тренер, в то время опытный Всеволод Блинков, уговорил водителя автобуса, встречавшего нас в Орли, провезти нас по самым известным улицам, площадям, красотам и достопримечательностям Парижа: пляж Пигаль, Монмартр, дворец инвалидов, мост Александра ІІІ, Елисейские поля, Нотр Дам де Пари и др. Да и водитель оказался добрым и согласился, а за границей за все надо платить дополнительно.

Высадили нас в центре Парижа напротив Гранд-опера, завели за железную изгородь Центрального парижского вокзала, оторвав билеты, и мы летом в жару, в самом центре Парижа пять часов ждали поезда на Мец. Без единого «су», как сказали бы французы, в кармане. Мучила жажда. Хотелось махнуть через изгородь в Париж, прогуляться, чего-то купить, ведь до отхода поезда целых пять часов, но наше известное «неззя». И деньги наши в чемоданчике руководителя. Да раздай же их на вокзале. Какая тебе разница. Хоть минералки купить выпить или мороженого съесть. «Неззя». По Парижу пройтись. «Неззя». По приезду в Мец сразу собрал у себя в номере гостиницы и все выдал. Уже было «льзя»!!!

Одним простым и понятным сейчас всем и каждому языком все решалось в Москве. Не нравится — не выезжай, за твоей спиной другие, более сговорчивые. Это и первая лига с командами столиц союзных республик, Крым с его здравницами, представители богатых предприятий из второй лиги. Поэтому ехали, куда посылали, на любых условиях, лишь бы за границу!

К чему все эти рассуждения?. Чтобы понять, почему все-таки «Заря»? Нет опыта загранпоездок в капстраны. И тут сразу Бразилия, Мекка футбола, действующий чемпион мира по футболу. Где, господин Колосков, ваши знаменитые «заграничники», опытные москвичи. Почему «Заря»? Да такого ведь нужно было додуматься послать на турнир самого высокого ранга периферийный футбольный клуб вместо сборной СССР.

Риск был. И риск был огромным. Легко можно было лишаться и служебного кресла в результате провала «Зари». Мое мнение — верх взяла бюрократическая мудрость Вячеслава Колоскова. За неудачу, провал сборной СССР, лишиться чиновничьей должности было гораздо проще, чем за провал одной клубной команды СССР. Да и особых надежд на сборную СССР Колосков не возлагал. Подумайте, какой дурак послал бы в Бразилию неопытную на международной арене «Зарю», хоть и лидера чемпионата СССР, если бы сборная СССР играла на высоком уровне и могла претендовать на победу в турнире. Следовательно, в тот период «Заря» выглядела на футбольном поле очень сильно мощно, гораздо сильнее сборной СССР. «Усилю ее четырьмя сборниками СССР и риску, отправлю в Бразилию». Наверное, такими были мысли господина Колоскова.

Вот и еще одно подтверждение того, что «Заря» выиграла чемпионат СССР 1972 года неслучайно. Слабых на международные не пускают. Проще было отказаться от участия в турнире. Вячеслав Колосков имел громадный авторитет в СССР, в последствии его изберут даже вице-президентом УЕФА. Он более двадцати лет проработал на посту председателя Федерации футбола СССР. А снял его, по уходу на пенсию, только Владимир Путин, освободив это место для своего приятеля, выходца из Санкт-Петербурга Виталия Мутко.

И еще не раз на протяжении всех записей я постараюсь доказать господину Колоскову, что «Заря» в 1972 году стала чемпионом по праву, а не случайно, как уверял он в своем «знаменитом» интервью.

Всем жителям Луганской области и нам футболистам, тренерам господин Колосков плюнул, грубо говоря, в душу. А самое главное — до сих пор не признал своей ошибки и не извинился.[/spoiler]

[spoiler show=»Первооткрыватели»]Удел географов, картографов и прочих специалистов спорить: кто из великих мореплавателей первым и какую именно часть американского континента открыл.

Американский континент очень и очень велик, и по территории, и по численности, и по этнической принадлежности, проживающих на его территории народов, их расовой разнообразности. Одна страна США с ее супер экономикой стоит очень многого. Наша задача гораздо проще, а именно, официальное открытие луганской «Зарей» южного континента Америки.

27 июля 1972 года первыми жителями Луганской области, ступившими на американский континет, крупнейший в Южной Америки город Сан-Паулу, штат Парана, государство Бразилии, были: Г.Зонин – старший тренер команды, А.Олейник – врач команды, 15 игроков «Зари» — А.Ткаченко, М.Форкаш, В.Абрамов, С.Кузнецов, А.Журавлев, В.Малыгин, Н.Пинчук, В.Кузнецов, А.Куксов, С.Морозов, Ю.Васенин, В.Семенов, Ю.Елисеев, В.Копий, В.Онищенко. К ним примкнули четыре участника чемпионата мира по футболу 1970 года в Мексике: А.Шестярнев – капитан сборной и клуба ЦСКА из Москвы, Е.Ловчев – Москва, К.Асатиани – «Динамо» Тбилиси, А.Бышовец – «Динамо» Киев. 15 «иксов» плюс тренер «икс», «Команда незнакомец», «Команда загадка» — вот некоторые из заголовков бразильских газет тех лет. Бразильская «торсида» и пресса были в неведении и недоумении: кто приехал, почему так произошло, где находится славный город Ворошиловград, и что он из себя представляет?

Справочник: «Малый атлас Мира» приводит данные переписи 1997 года по Москве — 8 млн. 313 тыс. жителей, такие же данные согласно переписи населения 1993 года по Сан-Паулу — 9 млн. 842 тыс. человек. Вот куда попала луганская «Заря». Из аэропорта едем в гостиницу. Название ее я не запомнил, но никогда до этого да и после в более шикарном и фешенебельной проживать мне не приходилось. В самом центре города, в аристократическом квартале она была расположена. В то время звезд отелям не присваивали, но на этом отеле звезд, пожалуй, было бы не меньше, чем на звездном небе.

Ребята сидят в креслах, в холле отеля, ждут оформления. В углу Герман Зонин в окружении корреспондентов, английская, португальская речь. Вспышки и блики кино и фотокамер. Для нас это непривычно. Альберт Шестернев, Евгений Ловчев, Каха Асатиани, Анатолий Бышовец чувствуют себя гораздо непринужденнее. И вдруг в холл отеля буквально вплывает некто вальяжный, с душистой ароматной сигарой в зубах, с фотокамерой на плече, в костюме с отливом (таких до этого мне видеть не приходилось), ну просто голливудская кинозвезда первой величины и начинает снимать камерой наших ребят. А мы-то в совершенно разных, гражданских костюмах, не привыкшие к такой роскоши и вниманию. А он, чтобы поймать нужный ракурс, ложится на пол с ковровым покрытием, в своем дорогом костюме и снимает то одного, то другого, переползет по ковру и опять снимает… Ну, кино просто. Сижу в кресле, млею… Пропал костюм, думаю. Ан нет. Ковры чистейшие. Отснял, поклонился, сказал, что-то непонятное на иностранном и также вальяжно вышел, как и зашел.

Шикарнейший двухместный номер со всеми удобствами, естественно. Сразу бросилось в глаза огромное количество полотенец различной величины. Что с ними делать? С таким изобилием. Мы так и не поняли до отъезда. А их каждый день меняли и меняли во время уборки, хотя они и были абсолютно чистыми. А самое главное в номере был телевизор с многочисленными каналами. В СССР тогда было всего 2 или 3 канала. Вот тут мы с Юрой Елисеевым оттянулись по полной.

А после поселения в гостиницу мы поехали на тренировку. И вот здесь меня ждал первый бразильский сюрприз. До поездки в Бразилию я думал бразильцы – кудесники мяча, с ним творят чудеса на грани фантастики, в технике владения мячом им нет равных. Это бесспорно. Эта их непревзойденная техника должна совершенствоваться и шлифоваться на идеальных футбольных полях. Но… Войдя на футбольный газон и ступив на траву, я ошалел. Это была конечно трава, но какого сорта? Я бы сказал «саксаул». Так вот представьте, каково было передвигаться не только по полю, но еще и владеть мячом, передавать и обрабатывать его, бить по нему и попадать не только по мячу, но и в ворота. Так вот откуда у бразильцев их чудо-техника, начал понимать я.

Конец тренировки. В гостиницу. Душ. Ужин. После ужина прогуливаемся с В. Онищенко по центру города, недалеко от отеля. Внимание читатель, на календаре 1970-е годы, в СССР только пошли цветные телевизоры, купить их невозможно — только по блату. Дефицит, бережно хранимый в каждой семье. Первый же магазин бытовой техники в Сан-Паулу и на тебе. В витрине закрытого на ночь громадного магазина, стеклянной, на улице уже стояли сумерки, стояло и работало отлично, без помех, в цветном изображении штук этак десять телевизоров и на всех экранах разные передачи передавались. Всю ночь будут работать, до открытия магазина. «Во дают иностранцы», — улыбается Вова! «А вот смотри», — крикнул я. В дальнем углу витрины на экране телевизора транслировался, как я понял, фрагмент вечерних новостей, там, где показывали нашу тренировку, прошедшую часа 2-3 назад. Это сейчас, через 40 лет это нормально. Но тогда, в то время для нас эта скорость и оперативность в подаче материала была фантастичной. У лидера чемпионата СССР «Зари» не было даже видеомагнитофона самого простейшего. Их вообще в СССР не то что не производилось, их попросту не было вообще, возможно только в валютной «Березке» начали появляться. Нас с Онищенко это тогда поразило.[/spoiler]

источник: lugansk-football.com